Сон павлина - Страница 17

Спустя некоторое время в мастерскую сошел и Джордано Бруно. Журналист бросился к нему с распростертыми объятиями.

— Здравствуй, дорогой Джордано. Рад видеть тебя живым и невредимым, — он так растрогался, что даже смахнул слезу. — Хочу тебя обрадовать: ты оказался совершенно прав — вселенная бесконечна, Земля вращается вокруг Солнца, это известно всем. Ты теперь можешь выдвигать любые самые сногсшибательные теории и делать самые сенсационные открытия — у нас за это на кострах не жгут, а дают Нобелевские премии. — Он склонился к Бруно и доверительно осведомился: — Как ты себя чувствуешь после костра? Очень было больно, когда сжигали?

— Не помню, — ответил Джордано. — А про какие открытия вы говорите? Меня беспокоит странная обстановка вокруг и ваша одежда.

— Не волнуйся, ты не в казематах инквизиции, — поспешил успокоить его журналист. — Ты среди друзей, которые всегда рады за тебя постоять.

— Как страшно всё вокруг: потолок низкий, окна большие, — Джордано с любопытством оглядел мастерскую.

— Да, а почему он говорит на русском языке? — спохватился Павел. — Он же итальянец.

— Машина учитывает языковой барьер и перестраивает центр речи на тот язык, который требуется, — пояснил Валерий.

Бруно, как и всех остальных, переодели в современный костюм, после чего Валерий внимательно оглядел синтезированных и вежливо обратился к Ломоносову:

— Михаил Васильевич, снимите, пожалуйста, парик, сейчас он не в моде.

Естествоиспытатель, покорно переодевшийся в приготовленный костюм, на этот раз воспротивился.

— Как же без парика? В нем теплее, он мне вместо шапки. И вид у меня почтеннее.

— У нас в помещении нормальная температура, вы не простудитесь. А парик лучше снять, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания.

Вторично Ломоносов не стал возражать и повесил парик на спинку стула.

Усадив всех напротив себя, ученый взволнованно сообщил:

— Дорогие друзья, вы находитесь в доме простого труженика науки, скромного изобретателя Валерия Буцкого, — он поклонился, подчеркнув, что это как раз и есть он сам. — С помощью особой машины «Син-ген» мне удалось воскресить вас из мертвых…

— А что, разве мы были на том свете? — прервал его недоуменным вопросом Пушкин.

— Да, вы, Александр Сергеевич, были убиты на дуэли Дантесом.

— Какой подлец! И он осмелился поднять на меня руку?

— Не волнуйтесь, вся мировая общественность вынесла ему всеобщее порицание, — поспешил заверить Павел.

— И я был мертв? — осведомился недоверчиво Ломоносов.

— Да. Вы умерли по болезни, — подтвердил Валерий. — Медицина в прошлые времена была очень слабо развита и не могла оказать человеку должного лечения. Но если вы сейчас чувствуете какое-нибудь недомогание, мы предоставим вам лучших докторов.

— Благодарю, пока у меня прекрасное самочувствие, — отказался естествоиспытатель.

— А каким путем закончил жизнь я? — поинтересовался Бруно. — Мне тут что-то говорили, но я не понял.

— Вы — хуже всех, в том смысле, что приняли мученическую смерть во имя истины. За утверждение, что вселенная бесконечна и наша Земля — не единственная обитаемая планета, инквизиторы сожгли вас на костре.

— Какие злодеи! Дикари, — фыркнул Бруно, повторив слова Павла по поводу своих палачей, как будто слышал их.

— Но в моем доме вы можете чувствовать себя в полной безопасности, — объявил Валерий. — Каждому из вас будет предоставлено по комнате. Живите, знакомьтесь с современной жизнью. Если что потребуется, сообщите мне, постараюсь удовлетворить ваши просьбы. Я провожу научный эксперимент, и в его целях нам лучше жить всем вместе. Хочу напомнить, что сейчас начало двадцать первого века. Конечно, я понимаю, что те знания, которыми вы располагаете, устарели, но к вашим услугам — радио, телевизор, компьютер, Интернет. Я научу вас ими пользоваться. С их помощью вы быстро восполните недостаток информации и приобщитесь к современной жизни без особого труда. А сейчас я покажу ваши комнаты, — и он повел их знакомить с домом.

Оставшись один, Павел метнулся к машине и торопливо нажал в определенной последовательности несколько клавиш. Внимательно следя за другом, он уловил, как и что он делал, и теперь смог воспроизвести это в его отсутствие.

Куб засветился, задымился, и в нем стал синтезироваться новый организм. Обрисовался изящный силуэт, плавные мягкие линии. Павел смотрел на куб горящими от нетерпения глазами, и по мере того, как очертания приобретали более материальные формы, лицо его делалось довольнее и довольнее.

— О, то, что нужно, — тихо промолвил он и потёр от удовольствия руки. — Какая славненькая.

В стеклянном кубе стояла прекрасная незнакомка в длинном белоснежном платье, с огромными темными глазами, очаровательной грациозной головкой, мягкими волнистыми волосами.

Павел ждал ее выхода с нетерпением, и как только грань куба приподнялась, галантно протянул незнакомке руку:

— Прошу вас. Осторожно, здесь ступенька.

Девушка сошла в комнату, придерживая пальцами подол длинного платья.

— Давайте знакомиться — Павел, — сразу же перешел в наступление журналист. — А вы, я знаю, Клеопатра. Жили в шестьдесят девятом году до нашей эры…

Он хотел добавить, что она — последняя царица династии Птолемеев, но решил, что об этом лучше умолчать во избежание неприятностей. Попробуй человеку сказать, что он — царь, и тот такого натворит — за два столетия не расхлебаешь. Впрочем, девушка не обратила внимания на его слова. Она обвела помещение черными очами и тоже довольно нелестно отозвалась о современном помещении: